“Было невыносимо, хотелось умереть”
Почему подросток начинает причинять себе боль, и как ему помочь
Подростковый возраст — это кризис для всей семьи. Родной и понятный ребенок меняется, и вместе
с ним меняются детско-родительские отношения. Иногда родители замечают, что ребенок начал наносить себе вред: резать кожу, бить себя или даже угрожать убить себя и оставлять предсмертные записки. Это очень пугающий и тяжелый момент для каждого родителя.
О том, как выдержать такой кризис родителю, как помочь ребенку и почему подросток занимается селфхармом и думает о самоубийстве, мы поговорили с Настасьей Крысько, психологом, когнитивно-поведенческой и диалектической поведенческой терапевткой, которая работает с подростками.
Ад Рем: Настасья, расскажите, пожалуйста, что мы называем селфхармом?
Селфхармом или самоповреждающим поведением мы называем любое действие, направленное на то, чтобы навредить себе. Это порезы, прижигание, повреждение себя какими-то предметами. Бывают и более необычные способы селфхарма, например, человек специально ест просроченную еду. Селфхармом мы можем считать специально созданную передозировку любыми психоактивными веществами и алкоголем. Это когда человек это делает, чтобы было больно и тошнило.
Бывает селфхарм резкий, внезапный, когда эмоции так сильно захватывают человека, что он вдруг начинает резать себя. А бывает более долгий цикл: человек идет в магазин, покупает алкоголь и лезвия, напивается и делает что-то еще со своим телом.
Почему подросток совершает самоповреждение? Что с ним происходит, что он причиняет себе боль?
В этот момент подросток испытывает страдание, которое он переживает как невыносимое. Его “накрывают” эмоции огромной интенсивности, кажется, что их невозможно выдержать, и они никогда не прекратятся. В этот момент подростку очень тяжело и отчаянно хочется с этим что-то сделать. И если у него нет наработанных навыков саморегуляции: куда направить эти эмоции, эту энергию, то иногда подросток не находит другого способа справиться, кроме как сделать себе очень больно.
Приведу пример. Подросток приходит домой и ему родитель говорит: “опять ты не убрал комнату, не помыл посуду, плохо учишься”. И у подростка в этот момент возникает мысль: “меня не любят, я плохой”. Эта мысль вызывает эмоцию огромной интенсивности. Это может быть гнев, стыд, ярость, обида. Эта эмоция нарастает-нарастает, нарастает, и появляется мысль, что ее невозможно выдержать! И в этот момент, если нет навыков, что с этим состоянием делать, человек со всей силы ударяет кулаком по стене!
В этот момент происходит облегчение, снижение интенсивности эмоций. Теперь больно не внутри, а больно физически или вообще нет никаких ощущений. У подростка может появится паттерн селфхарма, потому что это способ, который действительно помогает снизить страдания в краткосрочной перспективе. Но в долгосрочной перспективе — это не помогает нам учиться решать трудности, быть устойчивыми, поддерживать себя. Поэтому в психотерапии мы учим подростка и его семью эффективным навыкам переключения внимания. Это не единственное, что мы делаем в терапии, но важная часть.
Какими словами ваши клиенты-подростки описывают свое состояние перед тем, как они совершают акт самоповреждения?
Слова зависят от степени осознанности и способности человека описывать свои чувства. Кто-то вообще не помнит, что с ним произошло: “Не понимаю как, я просто порезалась”. Или говорят: “Было невыносимо, хотелось умереть”, “Хотелось что-то сделать с этим!”.
В диалектико-поведенческой терапии мы учим человека делать поведенческий анализ, то есть понимать функцию своего поведения. Мы вместе с подростком и, возможно, его родителем разбираем ситуацию шаг за шагом. Зашла домой, мама сказала такую фразу, я почувствовала вот это, сделала вот это. Что я почувствовала? Что я хотела сделать? Какие краткосрочные последствия? Какие долгосрочные последствия?
Наша задача вместе с подростком обнаружить паттерн, то есть модель его поведения. Обычно есть какая-то повторяющаяся, “топовая”, невыносимая эмоция или чувство, которые запускают самоповреждение. У кого-то будет это стыд, у кого-то грусть, у кого-то гнев.
За счет поведенческого анализа, мы с подростком можем обнаружить и самые частые ситуации — триггеры, которые запускают селфхарм. Такой анализ помогает нам разработать план работы: как, где и какие стратегии мы будем делать вместо селфхарма. Также мы можем учиться вырабатывать устойчивость к разным триггерам, потому что не во всех ситуациях, которые нас задевают мы можем сразу что-то сделать.
Что такое триггер? Это мысль, эмоция или, например, повторяющиеся слова мамы о том, что дочь опять не погуляла с собакой?
Например, человек получил оценку хуже, чем хотелось. Преподаватель нагрубил. Родитель отругал. С подростком расстался человек, которого он любил. Подруга отменила встречу. Кто-то долго не отвечает на сообщение, по субъективному ощущению, долго. То есть внешняя ситуация, которую человек как-то интерпретирует и которая вызывает очень много эмоций.
Триггером может быть и воспоминание о сложном или страшном событии. Например, подросток смотрит ютьюб, и там блогер упоминает о своем буллинге в школе. И школьник, когда-то переживший похожее, может испытать горькую обиду или ненависть, вспоминая, что с ним когда-то делали одноклассники. То есть сперва возникает ситуация или воспоминания, затем запускается мысль, которая приводит к сильным эмоциям и поведению.
Иногда мы можем просто убрать триггер из жизни. Например, обнаружить, что когда подросток приходит домой, родитель почти всегда сразу делает замечания, ругает и обвиняет. От этого подросток чувствует себя нелюбимым и ненужным, и начинает делать порезы на руке. И вот в терапии мы можем обсудить и договориться с родителем, что он будет сначала говорить подростку: “Как я рад тебя видеть!”, “Хорошо, что ты пришел, я ждала тебя!”, а уже потом, когда ребенок переоденется и поужинает, обсуждать какие-то проблемы. В некоторых случаях такое маленькое изменение может сильно облегчить чувства ребенка, убрать селфхарм и даже улучшить отношения с родителем.
Одуванчики и орхидеи. Надо понять чувствительность своего ребенка и приспособиться к ней
Почему подростки по-разному реагируют на сложные чувства? Кто-то от криков мамы просто хлопает дверью, а другой начинает резать себя?
Индивидуальная реакция на стресс определяется типом нервной системы. У каждого человека она своя, и это врождённое, это определяет генетика. То есть мы не можем ее изменить. Есть четыре типа:
- Быстро возбуждается — быстро успокаивается.
- Быстро возбуждается — медленно успокаивается. Этот тип наиболее уязвим для селфхарма и суицидального поведения.
- Медленно возбуждается — медленно успокаивается.
- Медленно возбуждается — быстро успокаивается.
Если у подростка нервная система такая, что он резко реагирует и долго не может прийти в себя, то он в большей группе риска. Если у ребенка нет навыков, что делать со своими сильными чувствами и среда не поддерживающая, он с большей вероятностью может прибегнуть к самоповреждению.
Я рекомендую не сравнивать своего ребёнка с другими, потому что дети разные, и в одних и тех же условиях один ребенок очень сильно расстроится, а второй вообще нет. Лучшее, что могут сделать родители: понять, какая нервная система у их ребенка и помочь себе и своему ребенку освоить навыки, которые будут помогать справляться с какими-то трудностями.
В диалектической поведенческой терапии мы используем метафору одуванчиков и орхидей. Одуванчики могут расти практически в любых условиях — их нервная система более устойчива. Орхидеи же требуют особого ухода: если условия неподходящие, они увядают. Орхидеи очень чувствительны и уязвимы, и к ним нужен индивидуальный подход. Так и дети: одни легче справляются со стрессом, а к другим нужно подобрать систему поддержки.
При этом важно не пытаться сделать из орхидеи одуванчик, — все равно не выйдет, процесс будет болезненным и усугубит ситуацию. Чем раньше родители поймут и признают чувствительность своего ребёнка и тем эффективнее он сам сможет управлять своими состояниями, не доводя до причинения себе вреда и строя образ жизни, который нравится.
Насколько можно говорить о вине родителей, если подросток совершает селфхарм? Многие чувствуют себя плохими родителями: «Я что-то делаю не так, раз мой ребёнок страдает». Что бы вы сказали тем, кто тонет в чувстве вины?
Это сложный вопрос. Скажу сейчас неприятную вещь. Есть случаи, где вина родителей есть, например, они совершают насилие — физическое, эмоциональное или сексуализированное. Тогда страдания ребёнка могут быть напрямую связаны с их действиями.
Если родитель понимает, что применяет эмоциональное или физическое насилие, то с этим можно и важно работать, это можно изменить! Нужно не закапываться в чувстве вины, а разбираться, почему так происходит, и работать над изменением своего поведения. Для этого есть психологические центры, куда можно обратиться, и психологические протоколы для самопомощи.
Но если убрать крайние ситуации, важно не зацикливаться на чувстве вины, а пытаться понять, что же надо менять. Высокая чувствительность у ребенка то не значит, что теперь ребёнку всё разрешено, это тоже для него не полезно. Нужно правильно установить границы.
Можно проверить себя, какими интонациями и словами я общаюсь с ребенком: есть ли пассивная агрессия в моих словах? Говорю ли я что-то, что его ранит, даже шутя?
К эмоциональному насилию я бы отнесла обзывания, унижение и злобное подкалывание ребёнка. Введение жестких неожиданных правил, которые не обсуждались заранее. Или игнорирование, когда родитель обижается и не разговаривает с подростком, не объясняя причин.
Что неприятно, но не является эмоциональным насилием? Например, если подросток грубит, а родитель отвечает: «Перестань на меня кричать» — это нормальная защита границ. Это нужно делать без грубости и крика, но со строгостью, серьезностью в голосе. Здесь важно следить за тем, чтобы это не было постоянным способом общения. Если первая реакция родителя всегда резкая, с этим стоит работать.
“Сигналы о суициде нельзя игнорировать”
Что считается суицидальным поведением? По каким признакам можно понять, что ребёнок думает о суициде или готовится?
Суицидальное поведение — это мысли о суициде, подготовка к нему и попытки. Иногда оно пересекается с самоповреждением, но не всегда. Есть три варианта:
- Только самоповреждающее поведение — без мыслей о суициде.
- Только суицидальное поведение — мысли, подготовка, но без самоповреждения.
- Пересечение — когда присутствуют и суицидальные мысли, и самоповреждение.
- Самоповреждение может быть способом снизить интенсивность эмоций, а может служить подготовкой к суициду — например, снижая чувствительность к боли.
Может ли суицидальное поведение быть просто демонстрационным?
Даже если это похоже на демонстративное поведение, вопрос в другом: почему подростку приходится привлекать внимание таким способом? Возможно, его не слышат по-другому, и это — единственный доступный ему способ показать, что он страдает?
Бывает, что подросток долго говорит, что ему плохо, просит помощи, но его не замечают. В какой-то момент он решается на крайний шаг, чтобы наконец быть услышанным.
Но когда родитель слышит от ребенка “Если ты сделаешь то, о чем я прошу, то я убью себя!”, он может начать выполнять требования ребенка из страха за него. Это нормально?
Это называется суицидальная коммуникация. Когда один человек пугает мыслями о суициде, а другой в ответ дает то, что ему нужно. В результате у человека может закрепиться мысль, что таким способом он может получать желаемое. В быту это могут называть манипуляцией или демонстративным поведением, но такие термины стигматизируют и упрощают ситуацию, не раскрывая сам механизм и оставляя без помощи.
Подростки чаще всего не строят подобных стратегий сознательно. Это может возникнуть случайно. Например, ребёнок долго говорил: «Мне плохо, я не хочу в школу», но его не слышали и продолжали заставлять ходить. Но когда он сказал: «Я хочу умереть», его тут же записали к психологу, оставили дома, позволили что-то, что раньше запрещали. Родители так реагируют из-за страха — никто не хочет, чтобы ребёнок совершил непоправимое.
Но именно так формируется паттерн суицидальной коммуникации: подросток делает A (говорит о самоубийстве), взрослый делает B (освобождает его от школы, даёт поддержку), и этот паттерн закрепляется. В следующий раз ребенок снова может использовать подобные слова, потому что понял: так он добивается нужного. Чем чаще родители неосознанно подкрепляют такую схему, тем сильнее она закрепляется. В терапии нам важно будет менять такой стиль коммуникации на более эффективный: как попросить то, что мне нужно? как отказать? как принять отказ?
Когда обращаться за помощью?
Давайте поговорим о самой критической ситуации. Что делать, если я увидела порезы у моего ребенка?
Первое — очень важно заметить, что происходит со мной, как с родителем, и сначала успокоить себя. Может быть, умыться холодной водой, медленно подышать, возможно, обсудить с психологом. То есть остановить себя от того, чтобы выдать ребенку первую реакцию ужаса, гнева, тревоги. Можно посмотреть брошюры про самоповреждающее поведение.
Потом поговорить с ребенком спокойно и уверенно, сказать, что мы увидели самоповреждающее поведение, мы обеспокоены и хотим помочь, давай запишемся к психологу и психиатру.
Нужны оба эти специалиста. Психиатр: чтобы исключить или подтвердить клиническое состояние. Чаще всего самоповреждающее поведение возникает в рамках какого-то клинического состояния — депрессии, тревожного расстройства, ПТСР и других. Психиатр поможет понять: можно справиться только психотерапией или нужно подключить фармакологию, чтобы ребенку стало легче.
Психолог — чтобы работать с этим поведением, с семейными паттернами, ну и в целом помогать подростку и семье строить жизнь, которая им нравится. Потому что терапия не должна быть зациклена только на том, чтобы убрать самоповреждение. Ведь если страдание остаётся в жизни, то, скорее всего, будет рецидив.
Что сказать родителям, которые боятся психиатров и больниц?
Если родители боятся, что их ребёнку «поставят клеймо», я бы сказала так: куда опаснее не обращаться за помощью, если у подростка есть психическое расстройство. Без лечения качество жизни снижается, а в некоторых случаях ухудшение состояния может привести к суицидальному риску. Мы идём к психиатру и психотерапевту не для того, чтобы поставить диагноз и «загубить жизнь», а чтобы её улучшить. Если расстройство не хроническое, его можно вылечить полностью, а если хроническое — выйти в ремиссию и сделать так, чтобы оно минимально влияло на жизнь.
Мне нравится метафора, которую мы часто используем в сообществе психотерапевтов, когда говорим о подходе к психиатрам.
Если ребёнок упал и сломал ногу, никто не будет ждать, пока она «как-нибудь срастётся сама». Мы сразу едем в травмпункт, затем к врачу, следим за лечением. С психическими расстройствами то же самое. Разница в том, что их не видно сразу. Поэтому я рекомендую относиться к психиатру так же, как к любому другому врачу.
А как объяснить подростку, кто такой психолог?
Сказать, что это не учитель, который будет ругать или вдалбливать что-то. И не человек, который полезет в душу. Это специалист с образованием, который будет вместе с тобой разбираться, почему тебе плохо, и что с этим можно сделать.
И ещё важно: выбирать психолога лучше вместе с подростком. Открыть сайт, посмотреть фото, описание. Часто подростковые психологи пишут не только про свое образование, но и какие-то вещи о себе, которые помогут подростку понять, с кем ему комфортнее. Например, психолог напишет, что у него есть собака или он любит кататься на лыжах. Совпадение интересов поможет подростку легче решиться пойти к этому человеку. Но для хорошей работы нам не обязательно иметь общие интересы, главное, чтобы ребенок был согласен приходить к психологу. и ему было комфортно работать с этим психологом
Как терапия поможет? Во-первых, уходит самоповреждающее поведение. Оно уходит медленно, но уходит. Во-вторых, меняется коммуникация в семье. Не обязательно, что отношения становятся теплее, но они могут стать понятнее. Люди начинают лучше озвучивать, что они хотят.
При суицидальном и самоповреждающем поведении, чтобы почувствовать устойчивый результат, терапия длится от года. Чем дольше селфхарм был частью жизни, тем больше потребуется времени, чтобы поменять этот паттерн.
И у родителей тоже есть свои цели для терапии. Кто-то хочет научиться не кричать на ребёнка в ответ на его выходки. Кто-то — договариваться, объяснять, почему «нужно убирать комнату, и я больше не буду делать это за тебя», но не через ультиматумы и наказания, а через человеческое общение. Участие родителей в терапии — очень важно. Если вы родитель подростка и хотите помочь своему ребенку справиться с этим кризисом — принимайте активное участие в терапии, поддерживайте этот процесс, это правда очень важно!
А ещё психотерапия учит понимать себя. Почему мне сейчас плохо? Что на меня повлияло? И этот навык самоанализа остается с ребенком на всю жизнь.
Полезные ссылки для родителей и подростков:
Телеграмм-канал Настасьи Крысько о добром отношении к себе, самокритике, перфекционизме и выгорании
Центр “НеТерпи” предоставляет пять бесплатный консультаций психолога для тех, кто является пострадавшим от домашнего насилия или автором насилия (в том числе эмоционального)
Информационная брошюра про самоповреждающее поведение
Информационная брошюра про суицидальные мысли
